Несколько слов о группе партизан возглавляемой братьями Фролом и Семеном Балябиными, позже к ним примкнули Георгий Богомягков и Иван Кириллов.
Доподлинно неизвестно каким путем они выбирались от Шкорубы с Тынды. Тем ни менее в январе 1919 года они были уже на китайской стороне. Переход границы они совершили в районе поселка Джалинда. В это время на юго-востоке Забайкалья как раз активизировались подпольные большевистские организации, партизанские коммуны готовили восстание против режима атамана Семенова. Неоправданная жестокость, пытки семеновцев настроила против них народ. Народный гнев подпитывался и тем, что Семенов опирался на поддержку японских войск, а зверства и грабежи баргутов в приграничных поселках и станицах переполняли чашу терпения. Аналогичная ситуация была и в Амурской области. Здесь в январе 1919 года вблизи с Мазаново, партизанский отряд в 1000 штыков опробовал свои силы в бою с белогвардейцами. Примерно в это же время в селе Ильиновка состоялся подпольный большевистский съезд. На съезде по инициативе Мухина решался вопрос о возможности вооруженного выступления зазейских подпольщиков против семеновцев. Делигаты съезда сошлись на том, что такое решение необходимо принимать в расширенном формате. 19 января 1919 года в деревне Красный Яр состоялся Амурский областной съезд большевистских подпольных организаций. Сведения, хотя и неточные, о том, что Амурские большевики активизировались и готовят восстание рабочих в Благовещенске дошли до отсиживающихся в Китае Балябиных. Остаться в стороне от антисеменовского движения они не могли. Было принято решение идти всей группой в Благовещенск, а по пути пополнять свои ряды добровольцами. Расстояние от Джалинды до Благовещенска занимало примерно шесть сотен верст. Путь не близкий и тяжелый, особенно для зимы. Как и предполагалось, к ним в китайском поселке Пэрчи присоединился Трофим Винокуров, теперь в группе стало пять человек. Винокуров предложил пробираться до Благовещенска вдоль границы, пока не заходя на Российскую территорию. Первую остановку на ночлег сделали на постоялом дворе в поселки Махно, расположенном напротив русского поселка Верхне-Воскресенска. Ночь прошла спокойно, а вот утром случились неприятности. Когда собрались уходить с постоялого двора, по неосторожности у Богомягкова из кармана выпал «Кольт». К неудаче это произошло в присутствии китайского полицейского, он немедленно отправил посыльного за своим начальником и подмогой. Полицейские задержали всю пятерку. После обыска, у китайских властей не осталось ни каких сомнений, что перед ними революционеры-подпольщики. Фрол Балябин сделал попытку, договорится с китайцами, чтоб их отпустили, но китайские власти не хотели портить отношения с японцами. Утром следующего дня их переправили на русскую сторону. В Верхне-Воскресенском их передали в распоряжение японского отряда, расквартированного там. Командир японцев через переводчика допросил подпольщиков. Затем, по «любезной» подсказке китайских коллег, осмотрел руки арестованных. У всех кроме Винокурова на руках отсутствовали мазоли, и у него единственного не было при себе оружия. Из этого японец сделал вывод, что Винокуров простой рабочий и его следует отпустить, а вот остальные большевистские комиссары.
Трофима отпустили, а четверых по иронии судьбы, отправили в Благовещенск. О дальнейшей судьбе группы известно из воспоминаний большевика Овсянникова. «Мы вместе находились в Благовещенской тюрьме. Братья Балябины были под чужой фамилией, кажется Савицких. Фамилии, какие носил Кириллов и Богомягков не помню. Тюрьму часто посещали белогвардейские шпики. Это были в основном русские до 1918 года работавшие в войсках и учреждениях, а затем перешедшие на сторону Семенова. Белогвардейцы использовали их в основном как опознавателей, развозя по тюрьмам края. То же произошло и с группой Балябиных. В один из дней, перед выстроенными заключенными из нашей камеры провели женщину, которая знала раньше Балябиных в лицо. Она опознала их и сказала настоящие фамилии. Их стразу же забрали из камеры и наверняка донесли палачу Семенову. Вскоре была составлена этапная группа, к которой присоединили и меня. Нас в арестантском вагоне отправили в Читу. На станции Макавеево Балябиных, Кириллова и Богомягкова сняли. Выходя из вагона, Фрол Балябин снял с себя шапку из оленьей шкуры и одел мне на голову, сказав: - Прощай товарищ Овсянников. Оставшихся в вагоне товарищей и меня отправили дальше, в Читу». Те, кто попадал в Макавеевский застенок к барону Тирбаху, живыми уже не возвращались. В Макавеево подчиненные барона руководствовались лозунгом «Патроны не тратить». Всех четверых зарубили шашками. Как рассказывали о братьях Балябиных, знавшие их, были они людьми крепкими физически, имевшими, что называется моральный стержень, были большевиками с огнем в глазах, с незаурядными организаторскими способностями, способными вести за собой народ. О Георгии Богомякове говорили, что физически он был намного слабее Балябиных, но оратор он был непревзойденный. Ему не составляло особого труда разжечь из искорки недовольства, пожар жгучей ненависти в народе к властям. Иван Кириллов был одно время военкомом в г. Нерчинске, отличался скромностью.